Друг мой враг: Каждому свое (окончание)
VI
Вот все и кончилось. Как и должно было. Попытка сделать Локсли другом провалилась, и все остальное было не реальнее полета для свиньи. Он в очередной раз — в который уже? — дал себя обмануть. Себе же самому, что самое смешное! Хотя и Локсли врал, что вернулся домой. К Марион вернулся! А Гай вообразил, что его слова и поведение что-то значат. Но это были иллюзии и пустые мечты. Локсли никогда не выберет его, что бы Гай ни сделал, как бы ни старался завоевать его сердце... Кто он ему? Бывший враг? Да, но это не означает друг, и уж совсем не означает желания, не говоря уже о чем-то большем. На этом и следовало остановиться, а не лезть дальше, надеясь непонятно на что.
***
Леди Волчья Голова скривилась от отвращения вперемешку с презрением, когда Гай приставил кинжал ей к горлу. Одно движение — и в реку хлынет пенящаяся кровь, а голова этой самой леди будет болтаться на позвонках, в окружении разрезанных жил и хрящей. Хотя голову можно отрезать совсем и кинуть Хантингтону вниз. Он увидит, и тогда для Гая все закончится. Чего тянуть-то? А если Хантингтон от расстройства промахнется и вместо глаза, шеи или сердца угодит в плечо, как в прошлый раз? Или вообще в белку на дереве? С него станется... Вот Локсли не промахнулся бы.
«Ему будет больно, а тебе самому больно уже сейчас, и вовсе не потому, что он тебя потом убьет... На это тебе как раз наплевать».
Пусть ее судит король, пусть их всех судит король, Гаю все равно. А Хантингтон сбежал. Впрочем, как всегда. Локсли может не волноваться за «свою» Марион, Хантингтон о них позаботится. Так оно и получилось.
***
Робин увидел их в лесу, у дороги на Ньюарк. Своих бывших друзей, Марион с Хантингтоном... и его. Зачем Гай приехал в Шервуд один? Неужели хотел встретиться? Робин оказался тут случайно — заметил крадущегося куда-то Назира и решил посмотреть, что тот задумал.
***
Назир и правда кое-что задумал. Все подозрения, догадки и домыслы, одолевавшие его с весны, превратились почти в уверенность. А когда он увидел на стене Ноттингемского замка еще одного лучника, что вместе с Робертом целился в короля, то не поверил своим глазам. Этого человека он знал слишком хорошо. И его там быть не могло. Поняв, что его помощь не требуется, тот человек — или не человек? — ушел, так же тихо и незаметно, как появился. И с того дня Назир понял, что ему не будет покоя, пока он не выяснит, что происходит, и кто этот загадочный лучник. И при чем тут Гизборн.
В том, что помощник шерифа как-то с этим всем связан, Назир уже не сомневался. Гизборн, по сути, был единственным, кто мог что-то объяснить. Попытки выяснить, зачем тот чуть ли не каждую неделю мотается в Ньюарк, ни к чему не привели: рыцарь бесследно исчезал куда-то по дороге.
Вот и сейчас Назир видел, как Гизборн спешился и, взяв под уздцы своего сатанинского коня, пошел в чащу. Дальнейшее его поведение выглядело странным. Он бросил поводья, конь мигом начал щипать травку, а сам Гизборн уселся между корней старого дуба и о чем-то глубоко задумался. Так его и обнаружили лесные стрелки, выбежавшие на поляну. Гизборна окружили, но он даже не шевельнулся. Назир какое-то время удивленно смотрел на это, а потом присоединился к друзьям. С Гизборном он позже поговорит. Отдельно.
***
Робин видел, что происходило, и ему это не понравилось.
— Что ты здесь делаешь, Гизборн? Один? — спросил теперешний Сын Хэрна.
— Не твое собачье дело, Хантингтон! — мрачно и нехотя буркнул тот, даже не двинувшись с места. — Отойди, не загораживай мне солнце.
— Твое высокомерие и надменность, Гай, тебя погубят.
— К твоей вящей пользе. Что тебе от меня надо? Денег нет, но в седельной сумке можешь порыться.
Гай сидел, прислонившись спиной к дереву, и спокойно наблюдал за разбойниками.
— Да ну, тебя грабить неинтересно, у тебя же никогда ничего путного нет! — Роберт рассмеялся. — А может, я хотел узнать, что ты делаешь в моем лесу?
— В твоем? — несмотря на серьезность ситуации, Гай усмехнулся. — Этот лес никогда не был твоим, Хантингтон. И никогда не будет, не мечтай.
— И королевским тоже.
— А король-то тут причем?— неподдельное недоумение Гая насторожило всех.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовался Роберт.
— И это меня считают дураком? Если хочешь знать, спроси ее, — Гай кивнул на Марион. Та побледнела и выхватила стрелу из колчана. Уилл тоже.
Робин увидел, как Хантингтон напрягся, и чуть не кожей почувствовал, что от Роберта, как от брошенного в воду камня, разошлось нечто колкое и обжигающее. Он поежился и вспомнил, как Гай предупреждал его о том что Хантингтон не потерпит присутствие соперника ни в чем. Один тонкий намек, все лишь тень, и вот уже Хантингтон выхватил Альбион, а следом за ним луки Марион и Уилла ощетинились стрелами.
«И что ты будешь делать?»
— Они могут его убить!
«Она, кстати, тоже. А раньше эта мысль не приходила тебе в голову?»
— Раньше все было...
«По-другому? Чем же? А опыт у нее есть, и попытка уже была...»
— Ну уж нет!
«Так что ты будешь делать?»
Что он будет делать? Да как обычно! Мишенью Робин выбрал Уилла.
«Почему его, а не Роберта? Только представь, как ты пускаешь стрелу... Кстати, куда именно? Глаз? Горло? Сердце? Живот? Ты же умеешь убивать, не задумываясь, а это всего лишь мишень. Миг — и графский сынок корчится в агонии на траве, а Марион снова твоя! Думаю, она быстро простит тебе смерть... э... возлюбленного. Хочешь, все вернется? Ты, твои друзья, твоя любовь, твой враг?»
— Не хочу. Это место никогда больше не станет моим. Оно моим и не было, сам знаешь.
«Почему не станет?»
— Потому что оно мне не нужно. Это больше не мой путь.
«А какой тогда твой? И, главное, с кем?»
— Сгинь! Я знаю, с кем!
— Робин, что ты с ним разговариваешь? Кинжал под ребра, и вся недолга!
— Робин? Надо же! Не пыжься, Хантингтон, не похож.
Эта язвительная усмешка, видимо, стала для Хантингтона последней каплей. Но ни кинжал, ни меч он в ход не пустил, а просто ударил Гая ногой в лицо. Тот отлетел в сторону и упал, упираясь руками в прелую листву. Робин видел, как изо рта Гая потекла струйка крови, а лицо исказилось от ярости. И тут Гай поднял глаза и посмотрел прямо на него. Он его видел.
Проследив за направлением стрелы, он понял, в кого Робин целился, и гнев на его лице сменился удивлением, затем страхом. Когда он вновь повернулся, в его взгляде была почти паника. Он едва заметно дернул головой и беззвучно что-то шепнул разбитыми губами. Похоже, это было «Нет!» Гай не хотел, чтобы Робин хоть как-то выдал свое присутствие.
Назир тоже заметил эту гримасу рыцаря и разглядел среди густой листвы стрелу и глаза... Зеленые глаза друга, которого считал погибшим и оплакивал все эти три года. В тот же миг таинственный стрелок исчез, но Назир успел понять, в кого тот целился.
— Все! Ты, Робин, как хочешь, но я его сейчас... — Уилл вознамерился уже покончить с Гаем, все еще лежащим на земле.
— Нет, Уилл! — остановил его Назир. — Не марай руки о грязь без крайней нужды.
— Он прав, Скарлет, — поддержал Назира Хантингтон. — Оставь его.
И добавил:
— Пока, Гай! Ты, как всегда, не видишь дальше собственного носа, поэтому я тебя прощаю. На этот раз.
Скарлет, злой из-за того, что месть не удалась, хотел отыграться хоть как-нибудь. Вытащив из ножен меч Гизборна, он вонзил клинок в землю и сломал. Рыцарь скрипнул зубами и дернулся, но Мач держал его на прицеле. Скарлет, может быть, придумал бы еще что-то, но Хантингтон окликнул их, и им пришлось уйти. Через мгновение разбойники растворились в лесу, как никого и не было.
Гизборн встал, выругался, отряхнулся, поднял обломок с рукоятью и вложил в ножны, видимо, посчитав, что лучше половина меча, чем вообще ничего. Назир, все это время наблюдавший за ним, решил, что пора.
— Подожди, норманн.
Тот вздрогнул и обернулся, но не испугался.
— Тебе-то что нужно?
— Ты знаешь, что.
— Разве?
— Не притворяйся, я тебе не поверю. Где он?
— Кто?
— Робин Локсли.
Рыцарь помолчал немного, потом пожал плечами.
— Ты спятил, сарацин, он уже три года как мертв.
— Я знаю, что он жив, и ты, Гизборн, знаешь это тоже. Где он? Я пока спрашиваю по-хорошему.
— Если ты так уверен, что он жив, пойди да поищи. Может, найдешь.
— Не советую играть со мной.
— Да? А в какие игры ты сам играешь, а, сарацин?
— Что?
— Я на тебя удивляюсь уже который год. Ты хозяев меняешь, как тетиву у лука. Сначала служил барону, но как только тот отбросил свои дьявольские копыта, перекинулся к его убийце и стал служить Локсли. Потом был лорд Клан, и какое совпадение — его убили тоже. А ты верой и правдой служишь его убийце — Хантингтону. Что дальше будет?
— Хорошо, Гизборн, не хочешь отвечать по-хорошему...
— Я тебе уже ответил, и другого ответа у меня нет.
Кривой клинок с шелестом выскользнул из ножен, острие уперлось Гизборну в ямку под горлом.
— Наз, он не знает! — воскликнул Робин, выйдя из укрытия. — Он сам настоял на этом, и я вижу, что это было лучшее решение.
Назир убрал меч в ножны. Медленно, как во сне, подошел к Робину и, замерев на миг, вдруг обнял. Робин обнял его в ответ, но через плечо Назира с отчаянием смотрел в глаза Гаю, который оцепенел при виде такой картины. Назир что-то почувствовал и отстранился. Посмотрел на Робина, потом перевел взгляд на рыцаря. Гизборн отвернулся, но Назир не дал ему уйти, чему Робин был несказанно рад.
— Постой, норманн, объясни, что здесь происходит.
— Пускай твой друг и вожак тебе объясняет, — Гай направился к пасущемуся неподалеку вороному.
— Гай!
Робину стоило усилий не броситься следом. Зато Назир схватил его за кольчужный капюшон и прижал к стволу дуба, рядом с которым стоял конь.
— Нет, я хочу знать!
Робин опомнился, сорвался с места и встал между ними, отвел руку Назира в сторону.
— Наз, я все тебе расскажу, — он повернулся к Гаю: — Прошу, не уходи, мне нужно и тебе многое объяснить.
— Ты мне уже все объяснил в прошлый раз. Я тебя понял, — отрезал Гай и, отодвинув его, потянулся за поводом.
— Нет, не все! — Робин схватил его за плечи, развернул к себе. — Гай, я...
— Надеюсь, твой сарацин будет благоразумно молчать, и его теперешний хозяин о тебе не узнает. Прощай, Робин.
Назир положил руку на плечо своему другу и господину и слегка сжал, не отпуская, пока Гизборн не скрылся из виду.
— Наз, почему? Он же...
В голосе Робина бывший ассасин услышал отчаяние и тоску. И все окончательно встало на свои места. Назир давно подозревал истинную причину порой столь странных и загадочных поступков этих двоих, но сейчас последний кусочек мозаики довершил картину.
— Робин, друг мой, брат мой, если я хоть что-то в чем-то понимаю, ты еще сможешь объяснить ему все, что хотел, и он поймет.
— Хотел бы я, чтобы ты оказался прав.
— Но начни с меня, я многого не понимаю.
— Это долгая история.
Рассказывая Назиру обо всем, что так долго скрывал, Робин утешал себя мыслью, что тот не ошибается, и Гай поймет. Все поймет.
VII
Жалкий остаток лета Гай пытался отвлечься от мыслей о Робине, хоть чем-нибудь, пусть даже турниром. Но вместо турнира он снова вляпался в дерьмо. Гая не удивило вероломство де Рено, все к этому и шло... Его потрясло, что он сам оказался к этому не готов. Куда ему, собственно, было бежать? Как всегда — некуда. В монастыре он не нашел убежища, а лишь опять столкнулся с очевидным.
Как ни хотелось Гаю прирезать де Рено, но переступить через себя он не смог. Он представил, что берет предложенный ему нож, одним движением рассекает шерифу горло, кровь хлещет на серые монастырские камни, которые не отмыть и не отчистить уже ничем. Де Рено хрипит, выпучив свои рыбьи глаза, а Гай вспарывает ему брюхо, и кишки сизыми змеями вываливаются наружу вместе со всем дерьмом. Но от этой картины, прежде столь желанной, вдруг стало мерзко, и Гай отверг щедрое предложение поганого колдуна. Более того, пришлось спасать шерифа не только от лысого чучела с его кимрами, но и от разбойников.
Де Рено, видимо, оценил. Иначе как объяснить то, что он внезапно воспылал желанием вернуть своего помощника. Гаю, как обычно, некуда было деться, и пришлось согласиться. Но вмешалась сама судьба. Предоставить Брюйеру труп Хантингтона им не удалось, и пока тот под стенами монастыря Святой Марии ругался с аббатом Хьюго относительно шкуры его братца, Гаю снова пришлось бежать, благо здешние лазейки он знал хорошо. Но по полю лучше было не ходить — увидят и догонят, а вот шервудские кусты впервые сослужили ему хорошую службу.
В чаще леса, отдышавшись и осмотревшись, Гай нашел небольшую ложбину и спрятался там. Ему нужно было обдумать, что делать дальше. Положение было незавидным. Но, удирая от колдуна и его волков, ему удалось спасти дедов меч. А из монастырской оружейной он прихватил арбалет и две связки болтов. От лесников спрятаться можно — Гай хорошо знал места, по которым его подчиненные предпочитают ходить, и те, куда они не ходят ни при каких обстоятельствах. Сложность заключалась в том, что в этих местах можно было столкнуться с людьми Хантингтона, чего совсем не хотелось. Нет, в Шервуде ему не место, надо как можно скорее уходить.
Гай нащупал в поясе ключ, лежащий там как насмешка судьбы. Ключ от несуществующего «дома», в попытках обрести который он готов был терпеть, что угодно. Вся его жизнь была в этом, но что бы он ни делал, так ничего и не добился. Попытаться где-нибудь еще? Но куда он пойдет, и что будет делать? У него ничего не осталось. Он проиграл во всем, и свою жизнь в том числе. Гай Гизборн, рыцарь без чести и коня, стал еще и преступником. Он теперь такая же Волчья Голова, как Хантингтон с его бандой. Но, в отличие от них, не сможет столь успешно скрываться в лесу, да и не хочет, если честно.
Чего он добился за... Сколько лет он барахтается в этом болоте в надежде хоть на дюйм продвинуться вперед и получить пусть не что-то хорошее, но хоть не полное дерьмо? Пять или шесть? Все эти годы он пытался выслужиться перед шерифом и королем — не оценили и не оценят никогда, следовало понять сразу. Стремился добиться мизерной независимости от грошового жалованья — не получилось. Что он делал не так? Почему все его попытки рассыпались в прах?
Но хуже всего, что силы были потрачены еще и на иллюзию, что если любить кого-то достаточно долго и достаточно сильно, стараться сделать все, что от тебя зависит, на твою любовь ответят. Пусть даже не полюбят, но хотя бы примут то, что ты предлагаешь и даешь. О, вот на эту сладкую сказку за всю свою бессмысленную жизнь он польстился не раз и не два! Но последняя попытка переплюнула все предыдущие и по степени безумия, и по степени провала. Ведь он даже не женщину выбрал, но и это не главное. Самое безумное и ужасное, что он выбрал врага. Хотя, справедливости ради, не настолько уж Локсли был врагом, если с остальными сравнить. Неужели потому и выбрал? И оказался в ловушке собственных чувств и...
Легкий, почти неуловимый шорох сбоку заставил Гая вздрогнуть, но обернуться он не успел: кто-то схватил его и зажал рот ладонью. Он рванулся, но его опрокинули на спину... а сверху прыгнул Робин. Одной ладонью прикрыл рот Гаю, а палец другой руки приложил к своим губам. Взгляд у него был шальной и умоляющий. Наконец, Робин медленно отвел руку, слез с Гая и поманил за собой, все так же молча.
И Гай пошел за ним. Зачем? Опять в порыве безумной надежды непонятно на что? Мелькнула мысль, что до конца своей жизни он будет болтаться в этом замкнутом круге. И следующая, как утешение — скорее всего, это будет продолжаться недолго. Но сейчас под его ногами была такая козья тропа, о существовании которой в здешних местах он и не подозревал.
***
Робин наблюдал за Гаем вот уже несколько часов, и то, что он видел, его пугало, более того, вселяло леденящий ужас. Рыцарь сидел неподвижно, уставившись в огонь, и за все время, что они шли в пещеру, да и потом тоже, не сказал ни слова. Он был здесь — и как будто за тысячи миль отсюда. В таком состоянии Робин не видел его никогда. Даже перед лицом смерти он был живым. А сейчас здесь сидела только оболочка, пустая, холодная и почти мертвая. Тогда как дух, неугомонный и беспокойный, бесстрашный и неудержимый огненный дух, наполняющий это тело жизнью, был где-то в другом месте. Глядя, как языки пламени отражаются в остекленевших глазах, которые прежде сами сияли, Робин не знал что сделать, как вернуть Гая.
«Сказать».
— Что?
«То, что ты должен был сказать уже давно».
Но как же сложно начать! Робин подсел к Гаю вплотную и, чтобы хоть как-то привлечь внимание, произнес:
— Здесь ты в безопасности, никто, кроме Назира, не знает об этом месте.
— Зачем ты это сделал? — тихо отозвался вдруг Гай, так и не сводя пустых глаз с пламени.
— Потому что ты в беде, и я хочу тебе помочь, — Робин задумался на миг: — Как ты уже не однажды помог мне.
— Завтра я уйду, так будет лучше. Для всех.
— Нет, не будет! Ни для кого не будет! — Робин схватил его за плечи и развернул к себе. — Когда Назир рассказал мне, что произошло, я подумал... Я испугался. За тебя.
— Что? — Гай растерянно смотрел на Робина, но в глазах появилась искра. — А как он тебя нашел?
— Я рассказал ему, но это не важно — он не предаст нас.
— Что ты ему рассказал?
— То, что ему нужно было знать, но это не главное! Гай, я понимаю, что ты сейчас...
— Нет, ты не понимаешь! Моей жизни, по сути, нет. И ничего больше не будет.
— Нет, Гай, выслушай меня. Прошу.
Гай молчал, но не порывался встать, и Робин решил воспользоваться этим, чтобы наконец выложить все начистоту.
— У меня долго не получалось сказать тебе, но... Все не так просто и... Понимаешь, нет случайностей. Наша встреча тогда была для нас обоих судьбой. Наверное, она была предопределена, а я слишком поздно это понял, и мы оба шли путем ошибок. Для тебя были только война и служба, для меня — то, что я считал предназначением. Сейчас тебе кажется, что все бессмысленно, но ты просто не привык к другому. И я тоже так раньше думал. Думал, что смысл моей жизни быть Сыном Хэрна, следовать его заповедям и помогать людям. Отомстить моим врагам, наконец! Но потом понял, что эти действия имели смысл, пока совершались, но после них ничего не оставалось. Совсем ничего! Этот путь никуда не приводит, это замкнутый круг. Я всерьез полагал, что ты — мой враг, и я ненавижу тебя, но оказалось вовсе не так. Я понял, что ненавижу тебя за то же, за что и люблю. Но люблю неизмеримо, видимо, поэтому и возненавидел. Я думал, моя судьба — это Марион, а вышло так, что я вижу, как она счастлива с другим, и в моей душе нет ни капли ревности. Я с легкостью отпустил ее, но мне тяжело без тебя. Я думал, что Шервуд мой дом, и мне больше ничего не нужно, но, когда вернулся, то понял, что без тебя все это не имеет значения. Без тебя мой дом пуст и не нужен мне. Оказывается, ты тоже мой дом, Гай. И я хочу стать тем же для тебя. Я не прошу тебя принять это, просто предлагаю. И готов ждать твоего решения. И если ты согласишься, то это навсегда, что бы ни случилось.
Гай потрясенно смотрел на него, не в силах произнести ни слова. Наконец он с трудом выдавил:
— Ты это вот сейчас... серьезно?
— А разве похоже на шутку?
— Робин, я... — он судорожно сглотнул и хрипло прошептал: — Я не смогу быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был... Я нищий безродный ублюдок без совести и чести, который всю жизнь занимает не свое место.
— Я не хочу, чтобы ты был кем-то, мне нужен ты, — Робин обхватил его лицо ладонями и прижался лбом ко лбу. — И твое место рядом со мной, как и мое подле тебя. Ведь я тоже все время, что был Сыном Хэрна, чувствовал себя не там, где должен был быть. Чувствовал, что делаю что-то не то, но отмахивался от этого. Мы оба оказались не там, где должны быть, и не теми, кем должны быть. Особенно друг для друга... Но сейчас мы можем это изменить.
— Робин, ты будешь жалеть... — Гай будто давал ему возможность одуматься, изменить свое решение. — А я не прощу себе, если не получится...
Так вот в чем дело!
— Нет, никогда я не буду жалеть, и тем более об этом.
Робин впился губами в губы Гая. Пусть это окажется их первый и последний поцелуй, но не сделать этого он не мог. И Гай ответил, судорожно прижал его к себе, словно боялся выпустить, зарылся пальцами ему в волосы. Робин подался вперед, опрокинул Гая на пол пещеры так быстро, чтобы тот не успел передумать.
***
Гай слушал и не верил своим ушам. То, что говорил Робин, все эти годы в тайне даже от самого себя думал он сам. А когда Робин начал целовать его, Гаю показалось, что он сейчас умрет.
Он не помнил точно, что они вытворяли, катаясь по полу пещеры. Гай как сквозь морок слышал стоны Робина, переходящие в крик, на краю затуманенного удовольствием сознание мелькнула мысль, что ему больно. Он хотел было отстраниться, но Робин уронил его обратно на себя с гневным воплем: «Остановишься, убью!»
То, что вытворял с ним Робин, в иное время заставило бы Гая сгореть со стыда и устрашиться геенны огненной, но сейчас ему было на все плевать. Мало-мальски осознавать произошедшее он начал только когда они, далеко не сразу, но все же перебрались в постель из шкур.
— Если это сон, то я не хочу просыпаться, — пробормотал Гай.
— А я тем более, — заявил Робин, сладко потягиваясь и прижимаясь к нему всем телом. Да еще и зажмурился.
Гай обнял его и зарылся лицом в спутанные волосы.
— Я тебе не очень больно сделал?
Робин пальцем погладил шрам у него на плече и усмехнулся.
— Тот, кто оставил тебе эту отметину, наверняка сделал больнее. Так что даже и сравнивать нельзя.
Гай вздохнул, а Робин вдруг приподнялся на локте и смущенно посмотрел на него.
— Это ведь не я тебе шрам оставил?
— Этот? Нет... Тот, кто это сделал, уже давно мертв. Ты оставил мне другой.
— Знаю, прости.
— Забудь.
— Сам знаешь, что не получится.
Гай снова вздохнул.
— Знаю. И еще я слишком хорошо знаю тебя, чтобы поверить, что ты удовольствуешься спокойной жизнью. Так что все твои слова, что ты не Сын Хэрна, и ему все равно, и про бессмысленность действий... Как только все уляжется, ты опять возьмешься за старое.
— Не возьмусь, честное слово. То был неправильный путь, который никуда не привел, но наверняка где-то есть другой, и я его найду. Или даже несколько. Это все не важно, важно, что я хочу разделить этот путь с тобой.
— Уверен?
— Как никогда.
— Сразу, разбойник из меня плохой и защитник справедливостей тоже. Я больше по другой части.
— Никогда не узнаешь, пока не попробуешь.
— Смотри, потом не жалуйся.
— И не подумаю. Из тебя хороший помощник шерифа... был! Но это дело прошлое.
— Угу... тогда ладно, — Гай сделал вид, что поверил. — Давай-ка лучше спать. Завтра наверняка будет непростой день.
— День будет очень простой, потому что мы никуда не идем. И послезавтра тоже, и вообще до конца недели.
— Что, даже на охоту? Не хочется тебя огорчать, но, кажется, здесь нет ничего съедобного.
— Найдем. Но я с удовольствием поохочусь на тебя.
— Если как в прошлый раз, с шерифом, то лучше не надо.
— Нет, в прошлый раз мне тоже не понравилось. У меня другая идея.
— Какая же?
— Завтра расскажу. Уверен, это тебе понравится.
— М-да? — с сомнением буркнул Гай.
— Точно, — сонно ответил Робин, пристраивая голову на его плече.
И Гай вдруг подумал, что ему и правда понравится. Даже если это будет нечто совершенно безумное.
***
Засыпая, Робин думал: что бы ни сулило им будущее, они встретят его вместе. Однажды он уже совершил ошибку, уехал, так и не уговорив Гая отправиться с ним, и жалел об этом каждую минуту. Все могло кончиться плохо для них обоих, да почти что так и кончилось, но, хвала Хэрну, все обошлось. Больше Робин так рисковать не собирался. На этот раз он своего рыцаря не упустит.